Пилот штрафной эскадрильи - Страница 62

После обеда, каким бы он ни был, в казарму — если угодно, в барак — пришел капитан Федоров вместе со штурманом эскадрильи. Они относились к так называемому постоянному составу полка, штрафники же — к переменному. Изучали полетные карты предстоящих боевых действий. Штурман указывал на характерные особенности местности. Федоров вкратце объяснил, кто противостоит нашим авиачастям.

— На аэродроме Дугино базируется пятьдесят третья бомбардировочная эскадра «Легион Кондор». Опытные летчики, еще в Испании воевали, потом — во Франции. На аэродроме Дятлиха — пятьдесят вторая истребительная эскадра — на Ме-109Е. Тоже не подарок. По показаниям сбитых немецких летчиков, воевали на Западном фронте, против Англии, потом — Польская кампания. Асы тертые! Потому ухо нужно востро держать. Тактика у них излюбленная: нападать с высоты — из-за облаков, бить сверху и в хвост. Я тут ваши летные книжки просмотрел. Наиболее опытных назначаю ведущими — состав звеньев назову сразу. Прежние заслуги и звания не в счет. Хижняков — ведущий первой пары, Иванов — ведомый.

— Есть!

— Борисов — ведущий второй пары, ведомым — Алейников.

— Есть.

Федоров разбил всех восьмерых пилотов на пары.

— Конечно, слетаться бы надо, да времени нет, это уж как получится на боевом задании. Изучайте карты, завтра — вылет.

Ночью пилоты спали плохо. Михаил и сам крутился в постели и чувствовал, что другие не спят — ворочаются, вздыхают. Дураку понятно, что штрафников бросят в самое пекло. Да ведь все штрафники — пилоты опытные, не боя боятся — боятся быть сбитыми над чужой территорией.

Потом Михаилу пришла в голову старая поговорка: «Мертвые сраму не имут». И в самом деле: воевать он будет, как и раньше, за чужие спины не станет прятаться, а если собьют — так у него родни нет, горевать некому. С тем и уснул.

После подъема он поглядел на своих друзей по несчастью — лица хмурые.

— Чего головы повесили? Не на Колыму лес валить идете — в бой против врага! Бить его можно и нужно, а в телогрейке вы будете или в реглане — какая разница!

Лица людей немного просветлели. И в самом деле: самолет — вот он, руки и голова — на месте. А там уж — как судьба-злодейка распорядится.

После завтрака они разошлись по стоянкам, ожидая сигнала. Еще вчера вечером Федоровым был оговорен порядок вылета, боевое построение и цель — разведанный аэродром врага с пикировщиками Ю-87.

Взлетела зеленая ракета, зарокотали двигатели истребителей.

Первая пара вырулила на полосу и пошла на взлет, за ней — вторая, где ведущим был Михаил.

Взлетели все восемь самолетов. Последней поднялась в небо пара, ведущим в которой был сам Иван Евграфович Федоров. Он и возглавил эскадрилью штрафников.

К слову сказать, сам капитан носил репутацию воздушного хулигана: угнал из Горького новенький ЛаГГ и приземлился на нем на аэродроме 3-й воздушной армии, воевавшей на Калининском фронте. Среди авиаторов за ним закрепилось прозвище Анархист, в дальнейшем ставшее его позывным. Но это произошло уже попозже, когда на истребителях появились радиостанции.

Далеко слева остались Великие Луки, впереди — передовая.

Набрали высоту. Группа держалась плотно, отставших не было — сказывался летный опыт.

Передовую миновали незамеченными, скрываясь за облаками. Еще полчаса лету, доворот на десять градусов влево — и пике. Первая пара сразу же стала подавлять зенитную оборону врага, еще одна пара осталась на высоте — барражировать, чтобы вовремя связать боем немецких истребителей, если они появятся. Остальные огненной метлой прошлись по замаскированным стоянкам «юнкерсов», поливая их огнем пулеметов и пушек. Над аэродромом тут же поднялись густые черные столбы дыма от горящих бомбардировщиков.

За первой атакой последовала вторая.

Михаил жал и жал на гашетки, не жалея боеприпасов. В воздухе бомбардировщики — под охраной «худых», поди еще к ним доберись. А на аэродроме они видны как на ладони.

Михаил обернулся. Похоже, ни одного целого немецкого бомбардировщика на аэродроме не осталось. С удовлетворением отметил, что ведомый, как привязанный, следовал за ним.

Федоров качнул самолет с крыла на крыло — сигнал «всем уходить». С минуты на минуту должны были появиться «мессеры», а боекомплект на исходе.

Они успели уйти вовремя. Сели на своем аэродроме — все самолеты. Летчики выглядели бодрыми, в глазах — не тоска, как утром, а живой блеск. Как говорится, «лиха беда — начало», и здесь жить можно.

И пошло: каждый день — два-три вылета. Группа слеталась, летчики стали понимать друг друга. Дрались остервенело. Немцы узнавали их эскадрилью по бортовым номерам, даже прозвище дали — «фалконтиры», иначе — озверевшие соколы. И когда встречались с ними в небе, принимали воздушный бой, только если имели численное превосходство.

Михаил припомнил один бой, когда четверка Яков под руководством Федорова встретила двенадцать «мессеров». «Худые», предвидя легкую добычу, навалились с двух сторон, зайдя сверху — со стороны солнца, которое слепило пилотов Яков. Однако четверка разбилась на пары и вступила в бой. Ревели моторы, стоял треск пулеметных и пушечных очередей, истребители крутились в смертельной карусели, как рой рассерженных пчел. Не принять воздушного боя, увернуться — значит струсить, тогда на земле штрафников ждал неминуемый расстрел. Нет, уж лучше славная гибель в бою, на глазах у товарищей по оружию, а еще лучше — одержать победу и остаться в живых, даже если враг имеет численное превосходство.