Пилот штрафной эскадрильи - Страница 25

Глава 4

Во попал! Пули тоненько посвистывали, пролетая над Михаилом. Он отполз правее, чтобы укрыться за подбитым бронетранспортером хотя бы от немецкого огня. Но как только стрельба стихала, он полз дальше. В какой-то момент ему повезло — впереди оказалась воронка от снаряда или бомбы, и Михаил сполз в нее: хоть какое-то укрытие.

Потеряв его из виду, стрельбу с обеих сторон прекратили.,

Воронка с лежащим в ней Михаилом оказалась как раз посредине нейтральной полосы. Михаил снял и отшвырнул в сторону ставшую ненужной немецкую каску. При дневном свете ползти дальше было рискованно. И немцы, и наши настороже — убьют.

Михаил решил досидеть до темноты, а потом под ее прикрытием выбираться из воронки и ползти к своим. Комбинезон и унты не позволят замерзнуть — кисти рук только зябнут.

Начало смеркаться: все-таки первые числа ноября, день совсем короткий. «Еще с полчасика — и пойду к своим», — решил Михаил.

Как же он просчитался! Когда окончательно стемнело, фашисты стали пускать осветительные ракеты. Хлопок — и в небе на парашютике повисает яркий, ослепительно-белый шар, заливающий местность мертвенным светом. Между пусками осветительных ракет промежутков почти не было. Да сколько же они добра впустую переводят!

Выбрав момент, когда ракета, выгорев, стала меркнуть, Михаил рванулся вперед. Он бежал изо всех сил. С немецкой стороны раздался ненавистный хлопок ракетницы. В ту же секунду Михаил упал на землю и замер. И такую уловку он повторил не один раз. Когда уже подобрался поближе к русским позициям, то, задыхаясь от бега, отчаянно закричал:

— Товарищи, не стреляйте — я свой!

— Ползи, мы стрелять не будем, — послышалось в ответ.

Приободренный Михаил с нетерпением стал ждать удобного момента. Вот свет очередной ракеты стал тускнеть. Михаил вскочил и бросился бежать. Хлопок! До траншеи — метров семь-десять, и он не остановился, чтобы переждать эту ракету. Уже падая в траншею, услышал пулеметную очередь вдогон и свист пуль над головой, ударился грудью о скат траншеи — да так, что дыхание перехватило.

Едва он оказался на дне траншеи, как рядом возникла тень.

— Что, немчура, заблудился?

— Я летчик, — наш, советский! Сбит был — вот, выбрался.

— Сказки-то не рассказывай. Я ведь видел, как ты на бронетранспортере от немцев пер. Оружие есть?

— Есть — штатный ТТ.

— Отдай, от греха подальше.

Михаил нехотя вытащил из кобуры пистолет и протянул солдату.

В траншее послышались голоса, из-за ее перегиба вышли трое.

Солдат, разоруживший Михаила, встал по стойке «смирно» и поднес руку к виску:

— Разрешите доложить, товарищ лейтенант?

— Докладывай. — Один из идущих остановился.

— Вот, товарищ лейтенант, с той стороны приполз. Говорит — летчик наш, из сбитых. Оружие я у него изъял.

Солдат протянул командиру пистолет Михаила.

— Видел я всю эпопею, сейчас разберемся. Пошли! Сахно, иди впереди, поглядывай на всякий случай.

Командир пошел впереди, за ним — Михаил, замыкал шествие Сахно, державший на изготовку винтовку Мосина с примкнутым штыком. Случись побег — да он просто развернуться не сможет в узкой траншее: трехлинейка со штыком метра полтора будет.

Траншея сделал поворот, еще один… Лейтенант откинул в сторону брезентовый полог:

— Заходи.

Михаил шагнул в темноту, ударился обо что-то.

— Осторожнее, «буржуйку» завалишь! Лейтенант протиснулся за Михаилом, зажег спичку, от нее — светильник. Такой Михаил видел впервые. На составленных вместе пустых снарядных ящиках стояла сплющенная вверху снарядная гильза, в которую был заправлен фитиль, горевший неверным, колеблющимся чадящим пламенем.

Землянка была очень тесной — два на полтора метра.

Лейтенант протянул руку:

— Документы!

Михаил достал из нагрудного кармана документы и протянул их лейтенанту. Командир зажег фонарик, прочитал удостоверение, направил свет в лицо Михаилу. Тот зажмурил глаза.

— Вроде похож. Держи! Лейтенант вернул документы.

— И пистолет верни, — напомнил ему Михаил. Лейтенант достал из кармана и протянул Михаилу отнятый при задержании пистолет — тот сунул его в кобуру.

— Да ты садись, летун, ящики сзади. Михаил уселся на пустой снарядный ящик.

— Пить будешь?

Не дожидаясь ответа, лейтенант достал из ящика бутылку водки, две алюминиевые кружки, разлил.

— Давай — за возвращение. — Он поднес кружку к губам.

За такой тост грех не выпить. Михаил сделал большой глоток. Горло обожгло. Водка теплом разлилась по желудку, ударила в голову. Закуски не было.

— Ты как у немцев транспортом разжился? — спросил лейтенант, затягиваясь «Беломором».

— Сбили, шел к своим. А тут колонна немецкая транспортная, позади нее — бронетранспортер. Я за деревом залег. Водитель с пулеметчиком облегчиться захотели. Остановились совсем рядом — даже двигатель не выключили. Ну я их и застрелил. Хотел сначала пешим, да соблазнился — броня все-таки, да и быстрее, чем ногами.

Лейтенант засмеялся:

— Ага, летчики ножками не привыкли. Им или летать, или ездить. Жалко, что у немцев «Опель-капитана» не оказалось.

— Это что еще такое?

— Машина легковая.

— За броней спокойнее.

— Аэродром твой где, летун?

— Пятидесятый ближнебомбардировочный авиаполк, командир — Иванов. Базируется под Тулой, недалеко от Болохова.

— Далековато!

— У тебя связь с полком есть?

— Откуда? Только через посыльного. Я взводом командовал, да командира роты три дня назад снарядом убило. Я теперь — ротный, а в роте всего сорок человек осталось. Связиста нет уже три недели.